Порог резистентности [СИ] - Олег Марин

– А как же корабли? – тихо спросил Риф.

– Что корабли? Шесть аутерских пузырей не спасут человечество! Лучше мы эту установку в Антарктиде взорвем на хрен. Глядишь, выиграем пару месяцев.

– Мы не должны упустить такой шанс. Марсианской колонии осталось пару сотен лет, не больше. И что потом?

– Что ты предлагаешь?

– Отправиться к звездам.

Гердт смерил их с братом насмешливо-презрительным взглядом.

– Вдвоем полетите?

Тимур кивнул.

– С аутер-кидами. Все равно для такой швали, как мы, здесь места нет.

ПРИНЦИП 10

Метаюридические соглашения и договоры должны выполняться.

1

Совет Глобального Правительства дал добро на полет. А что им еще оставалось? Шансами на спасение не разбрасываются.

Тимур шагал по извилистым коридорам, направляясь к порталу на Землю. В сотый раз пытаясь подобрать слова, он прошел переход и вывалился из теплого освещенного коридора в стылые сумерки.

Ветер уныло гонял по тротуару сухие скрюченные листья. Тщетно пытались разогнать полумрак горящие в домах окна. Земля. Родина. Братская могила человечества.

Стоило подумать об этом, как пахнуло склизкой сыростью. В памяти всплыла раздутая фигура, насквозь пронизанная гифами, которую ему показал брат.

Тимур разглядывал существо, бывшее когда-то человеком, котрое зашипело и забулькало, отзываясь на их присутствие. После всего что он увидел, его не легко было напугать, но волосы его голове зашевелились, когда в полуразложившемся, но все еще живом трупе, он вдруг узнал старого знакомца. Терри Дальнего.

Он задохнулся от жалости к старику. Значит, Дальний был прав, за ним охотились. Его искали и нашли. Сегура выследил Дальнего и притащил сюда. Или не Сегура, а его соплеменники.

– Терри, это вы? Я Тимур Ларин, помните меня?

– Всхе помню, гхо-лу-ба, – прошипело существо, протягивая к нему то ли щупальца, то ли гифы.

Ошарашенный Риф стоял рядом.

– Не м-м-может быть. Что они с вами сделали?

– Тхерри… нет… Тхерри… сделал новых людей. Схамо-сохранение прехвыше всего.

Разобраться в бульканье и сипенье было сложно. Из того, что удалось понять, следовало, что аутеры прибыли на Землю в сложный для себя момент. Их разрывали противоречия. Часть из них считала, что нужно пополнить ресурсы и двигаться дальше, другие предлагали поближе познакомиться с людьми и рассмотреть возможность сотрудничества.

Потом Тимур отвлекся – слишком неразборчивой стала речь. Он слушал присвисты и хлюпанье, но думал о своем. Не все ли теперь равно, понимал ли старик, что делает, когда создавал фуду, или же аутеры втемную использовали его в своих экспериментах. Теперь это не имело ровно никакого значения.

Плохо человеку одному, сказано в древней книге. Невозможно. Человек существо социальное, он не создан для одиночества. А значит, ему приходится делить свою жизнь с другими. Можно ли впустить в дом чужака и надеяться, что ничего не изменится? Нет конечно. Тогда что же, не впускать? Рвать на части всех, кто посягает на твои границы? Или позволить войти и приготовиться к переменам? Перестать сопротивляться, принять их как благо?

Не беспокоиться о том, чего не смог сделать в прошлом и о том, что не получится в будущем. Заботиться о себе меньше, чем о ближних, как бы сильно они ни отличались от тебя. И так далее. Простые принципы. Простые для нзунге, для уйога. Не для индивидуалистов-людей.

Если человечество хочет вырваться из Солнечной системы и стать по-настоящему звездной цивилизацией, ему нужно научиться не замыкаться на себе и своих интересах.

Возможно, современный человек такой же переходный вид, каким был человек умелый? Наверное, волосатым мощным неандертальцам хомо сапиенс казался уродливым задохликом. Что если этот эксперимент проводится не в первый раз?

Тимур никогда не рвался в герои, но понимал, что выбора у него уже нет. Никто, кроме аутер-кидов, не справится с поисковой операцией. Но за ними нужно приглядывать, убедиться, что перерожденцы будут действовать в интересах "старого" человечества.

Когда-то Дальний предлагал Тимуру стать его преемником. Похоже, спустя полтора десятка лет это предложение все-таки настигло его. Сколько можно убегать от ответственности?

– Как ты думаешь, синие останутся живы, если мы тут все уничтожим? – спросил Тимур.

Риф кивнул:

– Думаю да. Если останется хоть небольшой клочок грибницы.

Это все и решило.

Умирая от палящего солнца, Тимур свернул в знакомый переулок. Двор, подъезд. В последний раз он был тут с друзьями.

Тимур честно обрисовал напарникам ситуацию, не утаив, что выбить для них место в марсианской колонии не в его силах. Максимум что ему удалось – включить их в состав команды космического десанта. Уголки губ Джокера едва заметно дернулись, что означало одобрительную улыбку. "Гросс-сан не ошибся в тебе", – вот и все, что счел нужным сказать азиат.

Слон был гораздо более красноречив. Ясен пень, разорялся амбал, как подвиги совершать, снеговиков мочить и снегожорок голыми руками на портянки рвать – так это всегда пожалуйста. А как на чистенькой планетке осесть – извини-подвинься, гражданин арестант. Ничего, он-то привычный, потому что кто на каторге выжил, того холодом и темнотой не напугаешь. Жмур – авторитет правильный, лажу гнать не будет, сказал нет мест, ну и хрена ли кипиш поднимать?

Слон от души хлопнул Ларина по плечу, едва не покалечив, и добавил, что пусть Жмур не парится, не зря они как больные снегожорки по Фригории скакали, здоровья не жалея. Помирать все равно придется, здесь или в космосе. Так почему бы не смотаться до звезд, раз такая пруха открылась. Он, может, с детства космонавтом мечтал быть. Что Локхидом управлять, что живым кораблем – Слону однофигственно.

– Ну уж нет, – засмеялся Тимур. – На место пилота я тебя не посажу. Наше дело малое. За аутер-кидами приглядывать и первыми голову сложить, если придется.

Слон пожал могучими плечами и выразил надежду, что не зря слетают – авось, на звездах какие-нибудь бабы найдутся.

Тронутая ржавчиной дверная ручка легла в ладонь. Как лапа дохлого животного, подумал Тимур и передернулся.

Соберись, старик, через силу приказал он себе. У тебя нет выбора. Нет, не так. Выбор есть всегда, но сбежать молча, трусливо, не смея взглянуть ей в глаза в последний раз – это не выбор. Это моральное самоубийство.

Почему-то вспомнился Гросс. Железный старик наверняка нашел бы слова. Все объясняющие, раскладывающие по полочкам и отпускающие грехи. Но Гросс остался лежать за миллионы световых лет отсюда, в сердце планеты, которую ненавидел. И слава богу, сказал себе Тимур. Потому что иначе ему бы тоже пришлось сейчас подходить к какой-нибудь двери, чувствуя себя полным и окончательным дерьмом.

Квартира опять оказалась незаперта. На мгновение Тимур ощутил две абсолютно разнонаправленных эмоции – страх и облегчение. "Что-то случилось?" – "Ничего не нужно объяснять!". Потом из дальней комнаты донесся надтреснутый мамин голос, и наваждение схлынуло, вытесненное стыдом.

– Привет, мам! – крикнул Тимур. – Это я!

Шаги – неуверенные, шаркающие – дыхание с присвистом, обтянутая морщинистой с пигментными пятнами кожей рука, придерживающаяся за стену.

– Тимурка! Наконец-то! А мы ждем, ждем…

– Привет, мам, – повторил Тимур.

Прикоснулся губами к впалой щеке, мимолетно удивившись, как низко пришлось наклониться.

– Иди же сюда, – мама зашаркала обратно в комнату, на ходу рассказывая: – Моим ребятам гораздо лучше! Сейчас сам увидишь, Леночка буквально расцвела! И ведь знаешь, что интересно – ей больше совершенно не нужна фуду. Так что мы сейчас чайку попьем, сынок. Я и печенек наделала. Теперь у нас на все хватает, спасибо тебе!

Тимуру показалось, что он сейчас грохнется в обморок. От этого голоса, наполненного искренней любовью и радостью; от запаха, царящего в квартире – чуть сладковатого, вкрадчиво-гадкого; от осознания невыносимости, невозможности того, что он собирался сказать этой старухе – а ведь когда он только вернулся с каторги, мать выглядела гораздо лучше – или нет?

И когда перед глазами начала медленно закручиваться черная воронка, поглощая и без того скудный свет дешевой лампочки, Тимур сказал:

– Мама, я не могу забрать тебя отсюда.

Мать повернулась – медленно, не отрывая от выцветших обоев ладони. Снизу вверх взглянула в лицо сына.

Не отводи глаза, приказал себе Тимур, не смей! Ты заслужил все, что она тебе сейчас скажет!

– Забрать? – растерянно повторила мать. – Куда же, Тимурка?

– Я говорил тебе, помнишь? Про Марс. Понимаешь, колония прими оказалась слишком большой. Даже среди них пришлось отбирать тех, кто переедет. Старики, больные и неполноценные… они остались.

– Да что ты, сынок, – мама протянула руку и легонько погладила Тимура по щеке. – Главное, что у вас с Рифом все хорошо. Куда мне? Я бы и не согласилась. И детишки мои все тут. Леночка.